— А откуда он мог взяться? Я на холодном не сидела, одевалась тепло, в общественных туалетах почти не бываю…

— Тут необязательно должна быть одна из названных вами причин, Карина. Во время беременности идёт снижение иммунитета, чтобы организм не боролся с беременностью. Природа так задумала. Вот и вылезают всякие болячки, — она протягивает по столу листок с назначениями мне. — Не волнуйтесь. Всё это решаемо. Но лечиться нужно, чтобы инфекция не пошла в половые пути.

— Хорошо. Спасибо.

Я забираю листок и выхожу в коридор, где, расхаживая туда-сюда по коридору, меня ждёт Богдан. В этот раз, как бы грозно он не сдвигал брови, его в кабинет не пустили. Без бороды, похоже, его грозность не такая пугающая.

— Ну что там? Ты ходишь? Значит, не опасно, да? — он сразу же подлетает ко мне.

— Всё хорошо, не волнуйся, — я улыбаюсь и прикасаюсь ладонью к его щеке. — С детьми всё нормально. У меня воспалился мочевой пузырь, выписали лекарства.

— Может, лучше в больнице полежишь? В частную клинику?

— Ну нет уж! — смотрю сердито. — Никуда я ложиться не буду. Таблетки и дома попью.

— Ладно, — Богдан выдыхает и расслабляется, как и я до этого. Даже лицо становится не таким бледным. — Тогда поехали домой.

— Поехали.

Он обнимает меня за плечи, а я ещё раз с сожалением прикасаюсь к его гладкому подбородку. Эх, а такая борода была!

— Отрастишь новую? — спрашиваю, когда он помогает мне умоститься в машине.

— Обязательно, — смеётся Богдан и мы едем домой.

Да, со вчерашнего дня факты не изменились. Ирина по-прежнему его официальная жена и по-прежнему беременная. И, скорее всего, от Богдана.

Да, его мать всё так же меня ненавидит, хотя я понятия не имею, что плохого сделала ей.

И да, возможно мой утренний побег кому-то показался бы глупым и бессмысленным капризом, но он дал мне понять, что принятые ранее решения непоколебимы в новых обстоятельствах. И это даёт мне спокойствие, которое для меня очень важно.

32

— Сейчас посмотрим, кто у нас тут спрятался, — говорит врач, не отрывая внимательного взгляда от экрана монитора УЗИ.

Нам с Богданом абсолютно всё равно, какого пола дети. Оба мальчика или обе девочки, или разнополые. А какая разница? Они любимые — это главное.

Но тем не менее, и я, и Богдан задерживаем дыхание в ожидании. Просто очень интересно!

— Так, — врач будто специально тянет. — Это у нас девочка.

Дочка! У меня будет дочка! Маленькая принцесса, заплетающая в косички папину бороду, которую он обещал обязательно отрастить заново.

Или наоборот, она будет той ещё пацанкой, круто стреляющей из рогатки и приводящей в восторг всех мальчишек в округе.

Я смотрю на Богдана, на то, как он широко улыбается. На милые ямочки на его щеках, которых раньше под густой бородой было не видно, на искры в глазах, и у меня теплеет внутри.

— Так, а кто же у нас тут? А второй плод у нас мальчик. Поздравляю, у вас комплект, — смеётся мягко доктор, а Богдан кладёт свою ладонь сверху на мою и сжимает.

Он счастлив. У нас будут мальчик и девочка. Прекрасно же! Классно!

Дети ещё совсем маленькие, это только наше второе УЗИ, но я, закрыв глаза, уже так явно могу представить себе нашу семью. Большой и сильный папа, счастливая мама и двое прекрасных озорных детишек. Такая картина вызывает в груди волну нежности. Она топит меня, заставляя задышать чаще и прикусить губы, чтобы сдержать наворачивающиеся слёзы.

Слёзы — это вообще нечто. Кажется, я превратилась в невозможную плаксу. В носу щиплет по каждому поводу: Богдан задерживается с работы, а ужин остывает — слёзы. Хотя всё прекрасно понимаю, и вообще ничего такого тут нет. В фильме момент цепляющий — снова слёзы. Медведь уже не пугается и не удивляется, просто приобнимает за плечо и молчит, давая время совладать с эмоциями.

А вот недавно. Пересыпала сахар и упустила сахарницу, она разбилась, а сахар рассыпался по полу. А я эту сахарницу с такой любовью недавно выбирала в хозяйственном гипермаркете. Минут двадцать определялась, какая лучше: вот эта голубая в белую полоску или светло-зелёная с вишенками.

И когда она раскололась, как раз между вишенками, мне стало так обидно, что я села на пол и расплакалась. Прямо разрыдалась. Плакала и удивлялась сама себе, что меня так мотало от эмоций.

Но я принимаю эти изменения в себе, знаю, что они временны. Природа знает, что делает, наделяя будущую мать такой чувствительностью. Так что я не в обиде на матушку-природу и пытаюсь приноровиться к новой себе.

— Никаких отклонений не вижу ни у одного, ни у второго плода. Развитие согласно нормам по возрасту. Состояние матки в норме, плаценты тоже. Шейка закрыта. Подробности для врача распишу в заключении, подождите, пожалуйста пять-семь минут.

Врач убирает датчик, а Богдан помогает мне встать. Мой крестец ему благодарен, потому что на спине мне лежать как-то стало дискомфортно в последнее время.

На душе легко и радостно. С детьми всё в порядке, теперь мы знаем, что и розовенькие ползунки надо и голубенькие. Знаю, что ещё рано, что сейчас только двадцать недель, но мне так хочется заехать в детский магазин и купить им хотя бы носочки. Буду класть их под подушку до самых родов.

— Ой, — хватаюсь за живот.

— Что такое? — сводит брови Богдан.

— Вот тут странно как-то, — показываю ему и врачу, что развернулась ко мне и внимательно смотрит. — Как будто…

— Пнули? — спрашивает она, улыбнувшись.

— Эм… только слабенько. Может, поела чего…

— Думаю, вы почувствовали шевеление, — улыбается она.

Точно! Боже, как же я ждала этого. Читала не раз, прислушивалась. Но когда недавно почувствовала щекотку, подумала, что это точно кишечник, потому как были погрешности в питании.

Но сейчас я точно уверена, что это долгожданные ощущения шевеление деток. Это мне надо ещё осознать, покрутить в голове, прочувствовать. Это ведь так… фантастически! Невероятно! Это то самое доказательство, что внутри тебя жизнь, а тошнит и живот растёт не просто так. Это как ответ на обращения мысленные и вслух, разговоры с ними — моими детками.

— А я могу почувствовать? — оживился Богдан и приложил ладонь к моему животу, прислушиваясь к ощущениям.

— Пока нет, думаю, — рассмеялась врач. — Терпение, папочка. Скоро вы их не только сможете почувствовать, но и на руки взять. Время летит быстро.

Вот это точно. Не успеваю дни считать.

В прекрасном настроении мы выходим из кабинета УЗИ и идём на ресепшн. Богдан отправляет меня посидеть в кресле, а сам пока идёт к стойке, чтобы расплатиться за обследование.

У меня звонит телефон. Мама. Вовремя она, у меня столько новостей!

— Привет, мам! — отвечаю ей воодушевлённо.

— Привет, Кариш. Как дела?

— Хорошо! Мы как раз с УЗИ. Теперь знаем, кто у нас…

— Замечательно, — аккуратно перебивает мать. — Карин, слушай, я тут с вопросом. Ты же говорила, твой этот Богдан в Москве бизнес держит. Может это… за брата спросишь? Тут на заводе копейки платят, а у него семья.

Я опускаюсь с облаков на землю. Мне так хотелось поделиться с мамой, но у неё есть дела поважнее — мой брат. Как и всегда, впрочем.

Как тогда, когда я в школе выступала на конкурсе стихотворений ко дню матери, а она не пришла. Потому что “у Саши насморк, я не могу его оставить”. Саше тогда, на минуточку, было тринадцать.

Как тогда, когда меня рвало из-за кишечного гриппа, и я встать не могла на ноги с постели, но Саше нужно было на тренировку, и пропускать было нельзя.

Как когда я получала на выпускном золотую медаль, а она в этот момент просто вышла из зала. Потому что позвонили из колледжа, где Сашка прогулов нахватался.

Я давно запихнула эти обиды глубоко внутрь, но сейчас мои эмоции были вывернуты на максимальную мощность, и в груди так болезненно закололо.

— Карин?

— Хорошо, мам, спрошу, — отвечаю сипло. Может, она просто уже начала говорить, поэтому так случайно меня перебила и сейчас переспросит?